Зимой 1851 года Лев Толстой начал писать автобиографическую повесть «Детство»в своей усадьбе в Ясной Поляне. Но вскоре отложил работу над произведением. Все свое время Лев Николаевич посвящал кутежам и охоте. Часто ездил и в Москву, где проигрывал деньги в азартных играх.

В то время в Ясную Поляну приехал служивший на Кавказе старший брат Николай, который пригласил Льва присоединиться к военной службе на Кавказе. Он согласился не сразу, пока крупный проигрыш в Москве не ускорил окончательное решение. Весной 1851 года Толстой торопливо уехал из Москвы на Кавказ без определённой цели. Вскоре он решил поступить на военную службу, но для этого ему недоставало необходимых документов, оставленных в Москве, в ожидании которых Толстой прожил около пяти месяцев в Пятигорске, в простой избе. Значительную часть времени он проводил на охоте, в обществе казака Епишки, который стал прототипом одного из героев повести «Казаки», фигурирующего там под именем Ерошки.

Осенью 1851 года Толстой, сдав в Тифлисе экзамен, поступил юнкером в 4-ю батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казачьей станице Старогладовской на берегу Терека, под Кизляром.

Летом 1852 года Лев Толстой вернулся к работе над повестью «Детство». В июле он отослал в редакцию наиболее популярного в то время журнала «Современник» первую часть будущей автобиографической трилогии — «Детство», подписанную лишь инициалами «Л. Н. Т.». При отправлении рукописи в журнал Лев Толстой приложил письмо, в котором говорилось: «…я с нетерпением ожидаю вашего приговора. Он или поощрит меня к продолжению любимых занятий, или заставит сжечь всё начатое».

Получив рукопись «Детства», редактор «Современника» Николай Некрасов сразу признал её литературную ценность и написал автору любезное письмо, подействовавшее на него весьма ободряющим образом. В письме Ивану Тургеневу Некрасов отметил: «Это талант новый и, кажется, надёжный».

Напечатанное в «Современнике» 18 сентября 1852 года «Детство» имело чрезвычайный успех; после публикации автора сразу стали причислять к корифеям молодой литературной школы наряду с Иваном Тургеневым, Иваном Гончаровым, Александром Островским. Критики Аполлон Григорьев, Павел Анненков, Александр Дружинин, Николай Чернышевский оценили глубину психологического анализа, серьёзность авторских намерений и яркую выпуклость реализма.

Кстати, сам Лев Толстой никогда не считал себя профессиональным литератором, понимая профессиональность не в смысле профессии, дающей средства к жизни, а в смысле преобладания литературных интересов. Он не принимал близко к сердцу интересы литературных партий, неохотно беседовал о литературе, предпочитая разговоры о вопросах веры, морали, общественных отношений.